"Интроверт", газета "Алфавит" No.34(41), сентябрь 1999

Де Фюнес часто размышлял о том, какой легкой должна казаться жизнь его мальчикам. Сыновья взрослели, каждый из них хотел идти своим путем, что довольно сильно раздражало Луи. Взять хотя бы Оливье. С его внешностью и данными можно было сделать головокружительную карьеру в кино. Когда отцу все же удавалось затащить молодого человека на съемки, он делал все отлично. Однако стоило Оливье увидеть самолет, папины старания шли прахом. Де Фюнес-старший частенько обзывал любимого сына ослом. И тот в конце концов стал летчиком. Другой сын, Патрик, выбрал профессию врача. И с этим пришлось смириться. Прощай, мечта об актерской династии!

Карлос Луис де Фюнес де Галарца - потомок древнего португальского рода. Долгие годы ему приходилось заставлять себя не помнить о происхождении. В первую очередь следовало избавиться от неудобного имени. В молодости ему приходилось добывать кусок хлеба работой, для которой больше подходило короткое Луи. Тапер Луи, счетовод Луи, коммивояжер Луи, чистильщик обуви Луи... И меняя роли в жизни, он начал думать о театре.

На актерских курсах де Фюнес внезапно столкнулся со странной для него проблемой. Режиссеры начали давать ему роли романтических героев, к чему Луи готов не был. По поводу своей внешности он не обольщался, хотя в молодости был довольно хорош собой. Но скорее всего он просто не нашел в себе ни одной "поэтической" черты. Тихий и грустный де Фюнес покинул курсы и снова начал работать тапером. Вокруг него было множество людей, и Луи исподволь чувствовал (а позже уже знал наверняка), что именно им нужно. Хохот, смех до потери пульса.

Следующая попытка покорить сцену оказалась более удачной. В том, что он может стать комиком, де Фюнес убедился, смеша любимую жену и немногочисленных друзей. Роли в театре были крошечными, приходилось подрабатывать в ночных клубах. Однако кое-кого из зрителей ему удавалось довести до икоты, а один пожилой господин так смеялся во время номера Луи, что чуть не умер от сердечного приступа. Тем не менее карьера двигалась медленно. Лишь в 1945 г. 30-летний де Фюнес снялся в своем первом фильме. Это было "Барбизонское искушение" Жана Стелли.

Вопреки ожиданиям взлета к славе не последовало. Прежде чем на актера по-настоящему обратили внимание зрители и критики, он снялся в 75-ти картинах. Эпизоды давались ему с трудом, хотя окружающие были уверены в обратном. С каждым фильмом пополнялся список тщательно отработанных комических трюков, мимики, движений. В то же время таял и без того небогатый запас его жизнерадостности. Вне работы Луи в лучшем случае был задумчив, в худшем - раздражен. В своих поздних интервью он уверял журналистов, что только рад пройденному им сложному пути к миллионным гонорарам и всемирной славе. Пока де Фюнес не достиг всего этого, необходимость кропотливо трудиться подчас доводила его до депрессии.

Свою супругу Луи не просто любил - он ею гордился. Еще бы, внучка Ги де Мопассана отдала ему свое сердце. Они с Жанной поженились во время войны, когда будущий инспектор Жюв был еще скромным статистом в театре. Семья стала для актера предметом тревожной любви и неустанной заботы. Для жены и детей он готов был на все. Правда, домочадцам редко приходилось слышать из его уст добрые слова. Луи так боялся потерять близких, что постоянно пребывал в напряжении.

Де Фюнесу было далеко за 40, когда его звезда наконец стала лениво подниматься над горизонтом. Многие режиссеры поняли, что это профессионал, накопивший колоссальный комический багаж.

б0-е годы дали ему все, о чем он только мог мечтать. В первую очередь - большие, настоящие роли и, как следствие, большие, настоящие деньги. Оба эти обстоятельства приводили его в восторг, но он все же не смог избавиться от "комплекса бедности". Сыновей, к примеру, ужасно сердила его экономность, которую они считали просто жадностью. Слишком много лет отцу семейства с трудом удавалось сводить концы с концами.

С каждым новым фильмом популярность Луи де Фюнеса росла, так же как и его усталость. Когда он стал миллионером, отказаться от работы помешало самолюбие. Как отказаться от роли, если она написана "под тебя"?

Напряженная работа не могла не сказаться на здоровье. В марте 1975 г. у де Фюнеса случились два инфаркта подряд. Он надолго исчез с экранов, постепенно перестали приходить приглашения сняться в той или иной картине. И тут Луи обиделся на весь мир. Характер комика испортился окончательно, и этот период стал тяжким испытанием для его родственников.

Актер больше не желал иметь ничего общего с кино. Продав парижскую квартиру, он перебрался в купленный под Нантом замок и навострился писать язвительные мемуары. От этой наверняка скандальной книги мир был избавлен с помощью режиссера Клода Зиди. Он настойчиво звал де Фюнеса сниматься в фильме "Крылышко или ножка". Комик фыркал и отказывался, но Зиди знал, что делает. В конце концов Луи вернулся. Он убедился в том, что его нишу никто не занял, и продолжил работу, - хотя уже без прежнего исступления.

В 1982 г. на съемках фильма "Жандарм и жандарметки" скончался Жан Жиро, любимый режиссер де Фюнеса. Картину закончил его ассистент. Для комика эта смерть стала не только ударом, но и своеобразным сигналом. "Скоро и мне в путь", - думал Луи.

Слишком много в его жизни было связано с этим режиссером. В основном благодаря Жиро в де Фюнеса влюбились зрители. "Один лишь пшик", "Большие каникулы", "Скупой", "Суп с капустой" и несколько фильмов о похождениях жандарма из Сен-Тропеза - вот их совместные работы.

Умер Луи де Фюнес в 1983 г., лишь на несколько месяцев пережив своего друга. Узнав о его смерти, многие испытали чувство недоумения. Как это? Кто разрешил?

Большинство критиков склонялись к тому, что актер своими работами вечно кого-то высмеивал, показывал зрителю его недостатки и заставлял "работать над собой". Вряд ли это так. Смех де Фюнеса был другим. Поставленная им в молодости самому себе задача рассмешить всех и вся решалась Луи непросто, но все же он вычислил универсальную формулу смеха, чтобы знать наверняка, - хохотать будут даже глухие.

В картине "Оскар" есть небольшой эпизод, когда де Фюнес не говорит ни слова. Играют лицо и руки. Его пальцы' танцуют на чемоданчике с драгоценностями, физиономия тоже пляшет от радости, а со зрителями происходит что-то страшное. В зале в эти мгновения стоит общий стон. Смеяться уже нет сил, щеки и губы онемели, живот сводит, кое-кто уже сучит ногами, а пальцы Луи все скачут.

В этот момент понимаешь, что человек, которого давно нет на свете, все еще властен над тобой. Это он заставляет тебя дергаться и всхлипывать от смеха. И, что самое главное, он делает это виртуозно и НАРОЧНО.